Архив / 3-й номер Журнала «Современный Дом» за Апрель, 2013 / Восьмигранник Артемия Троицкого - Журнал "Современный Дом"
Наверх
Реклама
Вы здесь: Главная / Архив / Журнал «Современный Дом» Апрель, 2013 / Восьмигранник Артемия Троицкого

Восьмигранник Артемия Троицкого

Дата публикации: 24.06.2013
446

Известный музыкальный критик, гуру журналистики (временами со скандальной славой), бунтарь и революционер, который не боится общественного мнения и судебных исков за свои высказывания, Артемий Троицкий «за кулисами» оказался гостеприимным и радушным хозяином, а кроме того, счастливым семьянином и заботливым отцом. Последние полтора года он практически постоянно живет в загородном доме под Звенигородом в дачном поселке Луцино вместе с женой Верой, 10-летним сыном Иваном и дочкой Лидой двух с половиной лет, которую не отпускал от себя в течение всего времени, пока шло интервью. Как и все, к чему прикладывает руку Троицкий, дом получился весьма оригинальным — в форме восьмиугольника. Вдали от светской суеты, а главное, от мегаполиса Артемий чув­ствует себя в полной гармонии с миром — живет, творит и наслажда­ется каждым днем.

— Артемий, вы привередливы в быту?
— В быту я вообще не привередлив. Ценю комфорт, но не более того. Я с молодых лет привык ко всяким путешествиям и приключениям, поэтому люблю, конечно, удобные и красивые жилища, но в принципе ночевать могу где угодно. Спать на полу, в спальном мешке, в самых необычных местах — это меня совершенно не ломает!

— Когда у вас появилась мысль обзавестись загородным домом? С чем это было связано?
— Это не первый мой дом. Изначально мысль о переезде за город возникла, когда в семье наконец-то появился ребенок — дочь Александра (от моей предыдущей жены, третьей по счету). И это было главным стимулом — дети должны дышать воздухом, а не какими-то вонючими субстанциями! Поэтому сначала мы с супругой снимали дачу, а потом купили участок и построили дом — это случилось в начале 2000‑х годов. Также сыграло свою роль и то, что в столице становилось все хуже и хуже. Москва и в 70‑80‑е годы не отличалась особой красотой, но по крайней мере тогда там можно было жить. А сегодня она, по моему убеждению, вообще не пригодна для обитания с точки зрения экологической и транспортной обстановки, а также ввиду общей стрессовости и агрессивности. Мне приходится, конечно, ездить в город по делам. Но всякий раз я делаю это с большой неохотой и вылетаю оттуда как пробка из бутылки.

— Почему вы выбрали данное направление?
— В поселке Луцино я снимал дачу еще в начале 90‑х годов, и это место мне больше всего нравится в Подмосковье. А когда представилась возможность, мы купили здесь участок. Кругом деревья, дом стоит под елками и соснами… А под Москвой, по большому счету, леса мало — как вы знаете, он вырубается в огромном количестве. И таких поселков, которые находились бы прямо в лесу, я почти не знаю. Кроме того, Москва-река под боком, местность холмистая — так называемая подмосковная Швейцария. Здесь все очень патриархально, красиво, экологично. Да и Звенигород весьма симпатичный город! Так что аргументы очевидны. А на все эти «лысые» поселки с домами впритирку, которые сейчас строятся в большом количестве, мне даже страшно смотреть!

— Расстояние до Москвы не угнетает? Все-таки 55 км. Не хотелось бы жить поближе к столице?
— Наоборот: я не против уехать еще дальше! А в идеале хотелось бы, чтобы вообще не надо было ездить в Москву!
— А что здесь имеется из инфраструктуры? Насколько это самодостаточный поселок?
— Вообще несамодостаточный. Погулять, подышать свежим воздухом, искупаться в реке — это да, а во всех остальных отношениях — ничего. Здесь есть пара сельпо, где можно купить хлеб, молоко. Но в основном мы ездим за продуктами в Звенигород.

— Как вы стали обживать участок?
— Построил большой дом, потом развелся, затем женился снова и стал строить новый, причем на том же участке. Моя бывшая супруга так и живет сейчас в нашем первом загородном доме — она имеет на него все права, ведь мы строили его вместе! А мы с Верой живем по соседству. Кстати, отношения у нас вполне нормальные.
— Что для вас значил период строительства? Стало ли это испытанием?
— В первом случае — да, во втором — нет. Первый дом строился четыре года, а второй — одиннадцать месяцев. Когда мы занимались первым, приходилось решать много проблем. У нас сменилось несколько бригад строителей, и это было ужасно, потому что каждая новая команда, естественно, говорила, что все сделано неграмотно, и начинала переделывать. Но процесс на самом деле был очень сложный, так как дом строился из некалиброванной лиственницы. В результате постоянно возникали трудности: все шло вкривь и вкось — просадки, усадки, окна и двери не открывались и не закрывались… Это была большая головная боль, которая длится и по сей день: постоянно приходится что-то переделывать, потому что лиственничные бревна продолжают оседать. Кстати, проект делал наш друг известный архитектор Антон Мосин. Но почему так вышло в итоге — не понимаю. В общем со строительством того дома у меня связаны исключительно тя­желые воспоминания. Может быть, поэтому я к нему особо душой и не прикипел.

— А с тем домом, где вы живете сейчас, как я поняла, проблем не возникало?
— Вообще никаких! Я его очень быстро построил — меньше, чем за год. Всю работу поручил компании «Твер­ская», специализирующейся на возведении панельно-каркасных домов, которые традиционно принято называть «канадскими». В этой современной технологии меня привлекло то, что она позволяет строить дома самой необычной формы — как из конструктора «Лего». А мы с Верой разработали необычный план. Изначально хотели, чтобы дом был круглый, как знаменитый дом архитектора Мельникова на Арбате. Но оказалось, что сделать его в технологическом отношении очень сложно, а главное — дорого. Тогда мы решили: пусть будет восьмиугольным — ведь это почти круг! К тому же оказалось, что это намного проще и понятнее в техническом плане. Эскиз рисовали мы с Верой, а потом его доводила до ума — до конкретных чертежей — профессиональный архитектор Ольга из компании «Тверская». Вот так и появился этот дом — трехэтажный, на сваях. Местные жители называют его кто Маяком, кто Пожарной вышкой, но нам больше нравится — Пагода.

— Неужели процесс строитель­ства прошел совершенно без каких-либо казусов?
— Дело шло быстро и гладко, результатами мы полностью довольны. Как говорится, грех жаловаться! У нас работала очень хорошая бригада. И никакой головной боли процесс строительства не вызывал. Более того, не скажу, что нам это обошлось в какие-то астрономические суммы денег. Прежний дом вышел гораздо дороже. Правда, он больше по площади и сделан из очень дорогого материала — лиственницы.
— Как происходил процесс отдел­ки? Привлекали ли вы дизайнеров?
— Я с дизайнерами никогда не общался и не собираюсь — не вижу в этом никакого смысла. В каждом случае, когда я что-то строю или делаю ремонт, то придумываю все сам, до малейших деталей. Я вообще считаю, что оформителей нанимают только те, у кого нет собственной фантазии или вкуса, и делают они это ввиду некой своей ущербности. Дизайнеры нужны лишь тем, у кого нет даже намека на собственное видение.

— От чего вы отталкивались при обустройстве жилья? Что для вас главное?
— Могу сказать, что брендовые производители меня совершенно не интересуют — здесь у меня абсолютно нулевая степень привязанности. А вот чисто утилитарное удобство важно. Но все же это приоритет номер два. Приоритет номер один — чтобы жилье выглядело забавно и прикольно! Отсюда и та обстановка, которую вы видите в моем загородном доме. Нравится, чтобы вокруг царил уют, но еще более важно, чтобы было весело и красиво.
— Как спланирован дом?
— На первом этаже гостиная, которая, пожалуй, занимает наибольшее пространство. Это 180-градусная дуга, в дальнем конце которой располагается кухня, за ней следует столовая, переходящая в саму гостиную. По другую сторону от прихожей у нас спа с сауной. Вот и весь первый этаж.
Что касается гостиной, то у стенки, которая находится здесь, весьма интересная история. Мы очень долго ломали головы: что же можно там сделать? Все готовые стенки были неинтересными по дизайну и, кроме того, дико дорогими (в пределах 150–300 тысяч рублей). Но в один прекрасный день в магазине на Новой Риге мы обна­ружили в большом количестве такие вот трех- и пятисекционные стеллажи. Накупили целую кучу, составили их, как конструктор, и получилось то, что нам нужно, — очень прикольно и функционально! И обошлось все это примерно в 40 тысяч рублей.

— В доме много картин. Это ваше хобби?
— Да, я люблю картины. Можно даже сказать, что собираю. У меня их очень много, и все они довольно забавные.
— Когда это началось? И по какому принципу вы их коллекционируете?
— Какое-то количество картин у меня появилось довольно давно, еще с 80-х годов. Дело в том, что я дружил со многими художниками — москов­скими и питерскими, все они в основном «хулиганских» направлений. Время от времени они мне дарили свои картины или я сам покупал их за бесценок. Был такой исторический период в моей жизни, когда у меня водилось много денег, а у друзей их было мало. Соответственно, они у меня периодически «стреляли». При этом нет более верного способа поссориться с человеком, чем дать ему взаймы — ведь берешь чужие и на время, а отдавать надо свои и навсегда! Иногда выцарапать из заемщиков долг очень сложно. Поэтому вместо того, чтобы одалживать 100 долларов, я говорил: «Вот тебе деньги, возвращать не надо. Давай-ка я лучше у тебя что-нибудь прихвачу». «Да бери, что хочешь, забирай хоть всё!» — отвечали они. Вот тогда надо было уносить всё, потому что если в середине 80‑х эти картины дей­ствительно ничего не стоили, то сейчас почти все их авторы стали современными классиками и их работы оцениваются в десятки и сотни тысяч в иностранной валюте.
Потом я стал довольно часто покупать живопись во время поездок за границу. Я регулярно езжу в Америку читать лекции. Там много разных частных галерей, где я всегда приобретаю что-то новенькое. При этом денег на картины трачу немного: именитые художники мне просто не по карману. Вот так, совершенно спонтанным образом моя коллекция и стала расти. Более того, поскольку у нас в России не у многих публичных людей имеются собрания произведений искусства, ко мне стали обращаться с предложениями проводить выставки. У меня их было уже довольно много — в Москве, Питере, Таллине, Вильнюсе, Риге, Владивостоке, Хельсинки… Такое вот хобби, довольно симпатичное, на мой взгляд.

— А какой должна быть картина, чтобы вы ее купили?
— Прикольной! Меня совершенно не интересует, кто автор или какова ценность картины с точки зрения ее дальнейшей перепродажи. Но для меня очень важно, чтобы она мне нравилась. Как видите, в моей коллекции присутствуют разные стили и манеры. Кроме того, в последнее время я много думаю о детях. Хочется, чтобы сюжеты нравились также им, поэтому у меня довольно много картин смешных или страшных — главное, чтобы они вызывали какие-то эмоции. К полотнам я отношусь очень трепетно. Это то, что греет мне душу. Для меня каждое из них — полуодушевленный объект, я не могу назвать его вещью. Это нечто среднее между культтоваром и твоим личным другом. А друзей, как говорится, не продают. Изредка их еще можно обменять на другого «друга», получше (смеется). Это я иногда делаю. Но я еще не продал ни одной картины за все время и хотел бы завещать их своим детям.

— Предположу, что, кроме картин, вы также собираете музыкальные диски. Наверняка у вас осталась и юношеская коллекция винила?
— Далеко не целиком, но часть сохранилась. Есть у меня и «вертушка», так что иногда ставлю виниловые пластинки, правда, очень редко. В силу моих профессиональных обязанностей мне приходится слушать очень много музыки. И в этом смысле, конечно, диски гораздо удобнее, чем винил. Дело в том, что пластинки требуют к себе бережного и неспешного отношения: взял, открыл, сдул пылинки, поставил на «вертушку»… Прослушивание музыки на виниле не терпит суеты. Я себе этого просто не могу позволить, поэтому виниловые пластинки достаю очень редко. Хотя у меня их довольно много — пара тысяч есть. Зато дисков около тридцати тысяч, они заполонили пространство и постепенно выживают меня из дома. Думаю, что вскоре передам их какому-нибудь фонду или музею. Дай бог, их там кто-нибудь каталогизирует, и пусть люди туда приходят, как в библиотеку, слушают музыку. А я вздохну с облегчением, поскольку вокруг станет намного больше места!
— Как я вижу, в углу гостиной много икон. Вы их тоже коллекционируете?

— Я очень люблю русские иконы, но не скажу, что собираю их. Просто в Ярославле живут мои хорошие друзья, у которых есть антикварный салон, и я покупаю у них иконы, которые мне нравятся. Это обычно не древние иконы, но очень интересные. Вот, например, та, что висит наверху, была написана в 1942 году, то есть в советское время, когда за икону и в ГУЛаг отправить могли. Это так называемые народные иконы — они не вполне канонические. Некоторые довольно диковато выглядят, но при этом мне очень нравятся.

— А что находится на втором и третьем этажах?
— На втором две детских спальни (Лиды и Вани) и одна — для взрослых. В нашей спальне хозяйничала Вера, именно она ее обустраивала, и мне здесь все нравится. Третий этаж — это пространство для игр, танцев, тусовок… Лежбище, как я его называю, популярное место среди наших гостей. Здесь, как вы видите, вместо привычных стульев подушки, на которых очень удобно лежать. Тут же расположен очень интересный круговой балкон на 360 градусов. Однако это помещение еще не окончательно освоено. Например, не развешаны картины, поэтому стены пока голые. Но со временем наверстаем!

— Что вы считаете изюминкой дома?
— Мне нравится, что все комнаты в нем неправильной формы. Это связано в первую очередь с тем, что здание восьмиугольное. Кроме того, если вы обратили внимание, все комнаты разноцветные.
— Но при этом все они очень темные…
— Это было сделано намеренно. Сам по себе дом не особо светлый — в первую очередь из-за того, что он стоит весь в окружении сосен и елок, у нас тут солнца очень мало. Когда имеется такая могучая тенистость, красить стены в белый цвет, на мой взгляд, неуместно. Поэтому они темные, что, как мне кажется, наоборот, гармонизирует тень вокруг дома с определенным сумраком внутри.

— Как часто бывают у вас гости?
— Все время. Дело в том, что у жизни в деревне имеется один‑единственный недостаток. Заключается он в том, что здесь скучновато, особенно тем, у кого много друзей и кто любит общаться. А мы относимся именно к таким людям. Поэтому во время моего проживания в Москве каждая моя квартира была как проходной двор. Особенно когда я жил на Таганке. Это был просто караул! Представьте: самый центр Москвы, и люди скреблись в мою дверь постоянно — иногда с предупреждением, иногда без. Приходили и говорили, что проезжали мимо, и так далее.

— И вы всех с удовольствием принимали?
— Кого с удовольствием, кого — без, но деваться-то было некуда. А как только мы уехали за город, причем не в ближнее Подмосковье (добираться до нас даже не полчаса!), то почувствовали определенный дефицит общения. Поэтому мы очень любим приглашать гостей, и к нам все время кто-то приезжает — как люди, живущие в окрестностях столицы (на Новой Риге, Рублевке, под Истрой и т. д.), так и из Москвы.
— Есть ли такое место на земле, которое создано специально для вас?
— У меня вообще нет желания находиться в каком-то одном месте. Мне нравится вести кочевой образ жизни. А если бы я мог построить свой быт в точном соответствии со своими идеальными устремлениями, то поселился бы на яхте и путешествовал из страны в страну. Уверен: это пришлось бы мне по душе! Но такой стиль жизни, к сожалению, требует затрат, не соответствующих моим возможностям.
— Что для вас значит отдых?
— На этот вопрос я могу ответить как в известном анекдоте: а я и не напрягаюсь! То есть вся моя жизнь — это сплошной отдых. Я не люблю по­стоянную работу с ежедневным присутствием и отсидкой в офисе. У меня были в жизни периоды, когда приходилось трудиться именно так, и я этим очень тяготился. Сейчас я много пишу, делаю теле- и радиопередачи, преподаю в МГУ. Но все это происходит в свободном режиме. Поэтому очень редко испытываю какую-то потребность в отдыхе. А отдых для меня означает, во-первых, жить в спокойном месте с чистым воздухом. А во-вторых, периодически менять род занятий. Надоело писать книги — стал делать радиопередачи. Утомили радиопередачи — взялся за телепе­редачи. Устал от телепередач — написал статью какую-нибудь!

— Свойственно ли вам чувство привязанности?
— К людям я, конечно же, привязываюсь — к детям, жене, друзьям. А вот к местам и вещам — нет.
— А есть ли какие-то вещи в доме, которые сопровождают вас всю жизнь и чем-то дороги?
— Старые вещи есть, но их очень мало. Фетишизмом я не страдаю. У ме­ня нет никаких архивов, старых игрушек… Если что-то и сохранилось, то исключительно благодаря маме и папе. Но их уже нет на свете, поэтому некоторые предметы осели у меня. Но опять же они тут оказались только потому, что жалко и неудобно было их выкидывать. В основном это книги и картины.
— У вас большой строительный опыт. Какие же главные уроки вы из него вынесли?
— Я думаю, что главное — это качество работы, которое зависит прежде всего от нанятой вами бригады. Если специалисты плохие, то, как бы ни был прекрасен проект, скорее всего, дом превратится в огромную головную боль как в процессе возведения, так и в процессе его дальнейшей эксплуатации. И в этом отношении лучше не покупать кота в мешке, а руководствоваться рекомендациями друзей, как я и сделал, когда строил свой второй дом.
Следующий совет заключается в том, что желательно с самого начала иметь свое четкое видение того, что именно ты хочешь получить. Потому что если такого представления нет, то результат может быть непредсказуемым.

И еще один совет: прежде чем обзаводиться домом, надо очень серьезно подумать, стоит ли это делать вообще? Дом требует постоянного внимания и уважения к себе. Это совсем не то, что жить в городской квартире — здесь гораздо больше забот и хлопот. Также мне кажется, что если у вас есть дом, то очень важно пользоваться им постоянно. Ибо если в доме проживают только в течение одного-двух месяцев, то он неизбежно начнет хиреть и приходить в упадок, каким бы хорошим он ни был. В таком режиме загородное жилье, я считаю, не нужно.

— Можете ли вы сказать, что построили идеальный дом и другого не хотите?
— Да, я считаю, что он очень хорош. Это реально веселое, интересное и в то же время уютное жилье, которое мне весьма нравится. У меня к этому дому претензий нет. После того как мы провели тут полтора года, я изменил бы буквально пару вещей. Первое — считаю, что мы зря не сделали подогрев пола на кухне. И второе — в некоторых комнатах я бы обновил цвет потолков и стен, но это все мелочи. А в остальном я считаю, что дом исключительно удачен!

— А что в принципе значит в вашей жизни дом?
— Ничего особенного. Это просто место, где ты обитаешь. Не больше и не меньше. Никаких пафосных соображений у меня на данный счет нет, я такими сантиментами не страдаю. Но поскольку ты в этом доме живешь, а качество жизни, на мой взгляд, для любого человека очень важно, поэтому я ценю комфорт.

— Есть ли в вашем доме правила?
— Только одно: не курить! Ни я, ни моя жена, ни гости здесь не дымят.
— Наш журнал называется «Современный дом». Скажите, ваш дом современный?
— Думаю, да. Во-первых, потому что он построен по новым технологиям. Во-вторых, это место, где живут современные люди. Но в каком-то смысле он и довольно патриархальный. Здесь нет хай-тека, утилитарности или роскоши. Этот дом создан, чтобы в нем радоваться каждому дню, а не для того, чтобы пускать в него современный мир, который лично мне не очень нравится. Современный мир для меня олицетворяет Москва-Сити. А такую Москву я ненавижу!

— Согласны ли вы с мнением, что Москва давно уже откололась по ментальности от остальной России, «оевропилась»?
— Я считаю, что в столице дей­ствительно возникло слишком много наносного, неестественного. В некоторой степени это влияет на стиль работы и общения. Московские корпоративные круги стараются жить на западный манер. Они больше зарабатывают, много внимания уделяют профессиональной деятельности. Досуг стал заметно отличаться от того, что было прежде. Если раньше все-таки большую часть нерабочего времени люди проводили в гостях друг у друга, то теперь преимущественно в публичных ме­стах — ре­сторанах, клубах, спорт­залах и так далее. Да, это все име­ется, но я бы не сказал, что в этом заключается какая-то ментальная глубина. Lifestyle — и не более того. А по­скребите любого «навороченного» российского яппи, и вскоре под
слоем лоска вы обнаружите простого рус­ского парня!

 

Алёна Дымова
Фото Александр Степанов

 
Все права защищены. 
© 1998-2024 ООО "Группа компаний Пробизнес маркетинг"
Использование материалов допускается только с письменного согласия OOO "Группа компаний Пробизнес маркетинг" и при обязательном соблюдении следующих УСЛОВИЙ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

 

Подписаться на рассылку

 

Партнеры