Алёна Кравец: «Дом должен быть живым организмом»

Бывшая модель, а ныне лирическая певица Алена Кравец родилась и выросла в центре столицы. И, повзрослев, осталась ей верна. Довольно долгое время Алена провела за границей, где работала моделью, но жить предпочитает в России. Правда, свой родной район — Чистые пруды — она поменяла на Подмосковье. Здесь, на Рублевке у нее шикарный трехэтажный дом — просторный и воздушный, величественный и весьма изысканный. Иными словами, самый настоящий замок, в каких живут современные принцессы…

— Алена, какой была Москва вашего детства? Какие воспоминания остались у вас о ней?

— Самые светлые. Я родилась и провела все свое детство в центре столицы, на Чистых прудах. Очень люблю старую Москву, ее переулки… Мы — мама, папа и я — жили в сталинском доме, в скромной двухкомнатной квартире. Уже тогда я мечтала о большом, просторном жилище. Кроме того, хотела поскорее отделиться от родителей, начать самостоятельную жизнь. С ранних лет я была очень независимой, мне хотелось иметь больше свободы. Но со временем от мегаполиса устаешь, поэтому сейчас люблю проводить время за городом.

— Сохранились ли у вас какие-то домашние традиции с детства?

— Гостеприимство. У нас всегда по выходным собиралось много гостей. Дома было очень тепло, уютно. Мы с мамой каждый раз пекли яблочный пирог и всех угощали. И до сих пор я регулярно балую им свою семью. В числе маминых знакомых было немало артистов, хотя мои родители совсем не из этой сферы: папа служил военным и преподавал высшую математику в институте имени Баумана, а мама вела там же занятия по информатике. Тем не менее среди их друзей оказалось много людей из творческой среды. Одна из маминых подруг выступала в цирке, другая работала в Театре на Таганке… Мы часто ходили на их выступления, каждый раз это было захватывающее зрелище! Мне очень нравилось вращаться среди богемы, общаться с такими интересными людьми. Наверное, тогда подспудно я и заболела сценой, захотела стать артисткой. Но мои родители, люди очень серьезные, сочли, что увлекаться этим не стоит, и их дочь должна получить нормальную, «человеческую» профессию, позволяющую крепко стоять на ногах. Поэтому я окончила психологический факультет МГУ. Психология мне была, конечно, интересна, но пошла я туда все-таки для того, чтобы угодить маме с папой. И не пожалела об этом — психологическое образование очень часто помогает мне по жизни.

— До какого времени вы жили с родителями?

— До 16 лет. Потом началась моя модельная карьера — я получила неплохое предложение от агентства и стала ездить в Германию, Италию, Америку на съемки для разных журналов. Первое время за границей меня сопровождала мама, потому что я была еще несовершеннолетняя. Так я стала зарабатывать свои первые деньги. И в девятнадцать лет купила себе маленькую квартирку в Новых Черемушках. Для меня это был настоящий подвиг. Ощущения непередаваемые! Причем я сказала об этом только своей лучшей подруге — не хотела распространяться, боялась, что пойдут неприятные слухи. Про моделей ведь болтают всякую чепуху: что они живут за счет спонсоров и про­чее. А я просто сама себе доказала, что могу — и все!

— Как обустраивали свое первое жилье?

— Квартира была небольшая, но все равно не обошлось без перепланировки. Жила у родителей, а там делала ремонт — тоже на свои деньги. Во многом мне помогал папа. Он контролировал строительную бригаду (которую не раз приходилось менять), принимал работу, но руководила всем процессом я. И в результате получился такой очень милый «домик Барби». Квартирка выглядела кукольной — в персиковых, розовых, бледно?голубых тонах, с большим количеством зеркал. А все потому, что площадь была небольшой. Мне хотелось расширить пространство, и тогда я сама сообразила, что для этого нужны зеркала. Сделала зеркальные шкафы, полочки, стены и т.?д. И все, кто приходил в гости, называли мое жилье «квартирой Барби».

— В девятнадцать лет у вас едва ли имелся какой-то опыт или даже понимание стиля… Как вы с этим справились?

— У меня всегда было развито чувство прекрасного. Помнится, когда мы делали ремонт в родительской квартире, то я сама выбирала и клеила обои, искала подходящую краску для прихожей… И мне это нра­вилось. Кстати, дизайн ведь тоже творчество! Я думаю, что из меня, наверное, получился бы хороший оформитель, поскольку мне нравится благоустраивать, придумывать, украшать…

— Долго вы прожили в той квартире?

— К сожалению, а может быть и к радости, недолго. Вскоре у меня появился любимый человек, который стал впоследствии моим мужем. Поэтому пожить одной особо не удалось, он перевез меня в свой загородный дом на Рублевке. А моя первая квартира до сих пор стоит.

— Не было ли какого-то внутреннего протеста против того, что вы уезжаете из Москвы?

— Да, это сейчас я уже привыкла к загородной жизни — мне нравится, как тут спится, гуляется, отдыхается. А тогда у меня в течение примерно полугода была самая настоящая ломка! Я ведь с детства жила в центре, привыкла к тому, что все близко, и поэтому Рублевка показалась мне глухоманью. А потом все поменялось. Человек вообще такое существо, которое быстро адаптируется к любым условиям. На Рублевке я прожила лет восемь.

— Когда вы пришли в уже готовый дом, который не создавали своими руками, как почувствовали себя? Не было ли желания все переделать?

— Да, мне многое не нравилось там. И многое хотелось переделать. Но я не знала, как долго задержусь в этом доме, поэтому сразу все ломать и рушить было глупо. Я решила подождать, когда мужчина сам предоставит тебе эту возможность. Так все и получилось. Разумеется, он хотел, чтобы я чувствовала себя хорошо, и потому предложил: «Если тебе здесь что-то не по вкусу — давай переделаем!» Стены были совершенно жутких цветов — зеленого и салатового, а я люблю пастельные, теплые, воздушные тона. Поэтому я сразу же все перекрасила, поменяла шторы и картины. Словом, поселила там дух Алены.

— Какой вам показалась жизнь на Рублевке? Про это написано много книг и снято немало фильмов. Пришлась ли она вам по душе?

— Для меня это была спокойная, размеренная жизнь, причем вполне добрососедская. Я бы не сказала, что на Рублевке все сидят за высокими заборами. Да, общение скорее кулуарное — внутри своего сообщества, но люди весьма охотно встречаются друг с другом. У многих актеров и певцов есть дома на Рублевке, поэтому так или иначе у нас было много знакомых. Мы ходили друг к другу в гости или пересекались в салоне, кафе.

Но я не скажу, что попасть на Рублевку было для меня целью, просто так сложились обстоятельства. Многие девушки мечтают выйти замуж за владельца дома в этом престижном месте. Но красивая жизнь может оказаться золотой клеткой, в которой тебе уже ничего больше не хочется. И глаза потухают. А просто так сидеть в четырех стенах, мне кажется, глупо. Я общалась с такими девушками и понимала, что Рублевка зара­жает этой болезнью. Считаю, что женщина должна в любом возрасте думать о своей независимости и внутренней свободе, чтобы никакой олигарх не попрекнул ее! А мой супруг всячески поощрял мое стремление работать, поддерживал мое творчество. Более того, прежде чем выйти замуж, я четко обозначила границы, сказав, что у меня есть профессия, часть которой съемки и гастроли. И у нас была договоренность, что ни при каких обстоятельствах он не будет ограни­чивать меня.

Однако со временем все же появились проблемы. Чем старше мы становились, тем сильнее в нем закипала ревность. Чем больше я набиралась жизненного опыта, тем пристальнее он следил за мной. Женщина должна развиваться не только профессионально, но и внутренне, личностно, а мужчины боятся таких — сильных, самоуверенных, независимых. Мы прожили девять лет и разошлись. Это случилось два с половиной года назад.

— Где вы стали жить, когда ушли от супруга?

— Дело в том, что в кризис, когда я еще была замужем, мы с папой купили землю в самом начале Рублево-Успенского шоссе по очень выгодной цене. У нас есть хорошие друзья — риелторы, которые рассказали нам об уникальном предложении: продавался участок по очень «сладкой» цене. Грех было упускать такую возможность, вот мы его и купили. И стали потихонечку вести здесь строительство. Поэтому когда я ушла от мужа, то сразу переехала сюда.

— Чем примечательно это место?

— Это стародачный поселок 1938 года. Раньше где-то здесь был дом приемов Берии. Не дача, а именно дом приемов, куда человек приезжал с нужными людьми.

Инфраструктуры здесь нет. Но все есть под рукой, на Рублевке: десять-пятнадцать минут — и ты в Жуковке, где имеются и спортклубы, и рестораны, и магазины… Рядом с нами Подушкинский лесопарк. К сожалению, сейчас становится все меньше вековых деревьев. Вот и здесь недавно взяли и вырубили просеку из вековых дубов шириной в триста метров для строительства скоростной трассы в объезд Одинцово, дублера Кутузовского проспекта. Она как раз прошла по Подушкинскому лесопарку. В Химках люди протестовали и митинговали. А здесь все было сделано по?тихому.

— Но нет худа без добра! Зато будет новая скоростная трасса: десять минут — и ты в Москве.

— Но нам она не очень-то и нужна! Здесь и так нормальные подъездные пути: хочешь — через Рублевку, хочешь — через Можайку. Минусов больше, чем плюсов. Раньше здесь была полулесная зона, тишина, а теперь — магистраль, загазованный воздух, деревья гибнут. То есть это уже совсем не дачный вариант. 

— Когда купили участок, как его облагораживали?

— Папа нашел бригаду, и мы начали строиться. Строительство было грандиозным, растянулось на два с половиной года. В результате на площади чуть больше одного гектара мы построили основной дом на тысячу квадратных метров и еще один — для обслуживающего персонала — на двести пятьдесят квадратных метров. Там же находится баня.

У нас здесь особенный рельеф местности — каскадный спуск к озеру, предполагающий разноуровневую территорию, поэтому пришлось выравнивать площадку. Вынимали грунт с одной стороны и перекладывали в другую. Это была очень сложная работа, своего рода ландшафтный дизайн, только в нашем случае в более широком понимании — с насыпью территории.

— Дом получился действительно грандиозным! Наверное, над ним по­трудились многие специалисты?

— Конечно, есть вещи, которые должны делать именно профессионалы. Но не было такого, чтобы мы все отдали им на откуп. На локальные вещи брались локальные исполнители. К примеру, внешним видом дома занимался архитектор. Ему изначально была поставлена задача сделать французское шато. Так и появились все эти элементы, связанные с данным стилем, — большие окна в пол, маленькие балкончики и прочее. Кроме того, архитектор делал расчеты всего дома. Тут самым сложным оказалась установка тяжелой медной кровли. Как выяснилось, для этого было недостаточно установить деревянные балки. Поэтому на третьем этаже у нас сварные металлические конструкции, которые в состоянии выдержать такую тяжеленную крышу. Зато она очень красивая!

Несколько специалистов работали и над внутренним дизайном: один занимался общим интерьером, другой — светом. Обратите внимание: во всех помещениях многоярусный свет, который, кроме того, еще и регулируется по цвету и даже по характеру (можно сделать камерным — для отдыха или ярким — для приемов). Еще один дизайнер отвечал за мебель. Она у нас итальянская, пришла сразу скопом, мы обставили ею весь дом.

Кроме того, здесь трудились три русских умельца: деревянщик, стекольщик и художник. Первый делал двери и оригинальное деревянное обрамление всех шкафов (всё ручной работы). Второй создал уникальные разноцветные витражи; ими украшены все двери, радиаторы, а самый главный витраж потрясающей кра­соты — на два этажа — установлен на лестничном пролете. Что касает­ся художника, то он занимался рос­писью стен.

— Ни в ком не разочаровались в процессе работы?

— Поскольку я своенравный человек с лидерскими качествами, то мне было недостаточно, чтобы кто-то за меня все придумывал. Поэтому дизайнеры, хоть и ерепенились, пытались где-то навязать свое мнение и вкус, но им все равно приходилось работать в определенных рамках, которые задавала я. Безграничного полета фантазии не было. Здесь каждый элемент имел установку от меня — то, каким я его хотела видеть. Я много путешествовала, многое видела, запомнила… И далеко не все смогла здесь реализовать.

Проблемы были разве что с архитектором. Он сделал общую концепцию дома, но у нас с ним не возникло взаимопонимания, и потому проект заканчивал другой специалист. Есть люди, которые гордятся своим профессионализмом. И когда им говоришь: «Сделай так», он тебе отвечает: «Нет, я так не хочу и не буду». Это, разумеется, вызывает уважение, но ведь дом-то ты делаешь для себя! Поэтому если этот специалист не хочет делать по-твоему, ты ищешь другого. Все просто.

— Какая задача ставилась изначально?

— Мне хотелось построить большой красивый дом во французском стиле. Обязательное условие, чтобы были очень большие окна. Ведь в России не самый лучший климат, солнца не хватает, поэтому хотелось максимум простора и света. С другой стороны, требовалось сделать правильное утепление, чтобы не замерзнуть. В результате на первом этаже у нас теплые мраморные полы и два настоящих дровяных камина: один — в холле, второй — в кино­зале. Последний мы используем чаще, потому что больше там на­ходимся.

— Сейчас пошла мода на биокамины. Как вы к ним относитесь?

— Живой жар и пламя ничем не заменишь! Видите, у нас камины открыты, нет никаких стеклянных заграждений. Это именно для того, чтобы жар шел на тебя и ты ви­дел огонь. Никаких компромиссов в данном случае я не приемлю! А во дворе есть настоящая по­ленница.

— Возникали какие-нибудь серьезные проблемы во время строи­тельства?

— Бригада отработала хорошо, не подвела нас. И прораб был опытный. Я считаю, что со своей задачей они справились. Курировал стройку папа. Труднее всего нам дался цокольный этаж — рабочим никак не удавалось сделать нормальный фундамент. Вся проблема в том, что у нас за сосед­ским домом озеро. А мы находимся в пойме реки, на склоне. И в озеро стремятся подземные воды. Поскольку мы «заглубились» метров на пять в землю, фундамент должен был быть водонепроницаемым. И поэтому можно сказать, что наш бассейн сооружен в виде кастрюли, погруженной в воду. Представьте, что вы поставили кастрюлю в ванну. Так и тут: чаша бассейна опущена в воду. Это требовало сделать ее идеально герметичной, что получилось не с первой попытки. Когда мы установили бассейн и уже облицевали его, стала просачиваться вода. Пришлось все ломать и перестраивать заново. Но со второго раза, слава богу, все получилось.

Теперь у нас на цокольном этаже есть своя спа-зона. Это бассейн двадцать метров в длину и четыре метра в ширину. Есть противоток, включив который, можно плавать на одном месте, тренируясь в разных спортивных режимах. Далее следует турецкий хаммам с оригинальным звездным небом. Кроме того, мраморные лавки там подогреваются отдельно, чтобы, когда к ним при­слоняешься, тело не остывало. Это так называемая стоунтерапия. Потом идут финская сауна и массажный кабинет. Дважды в неделю к нам приезжает массажист — для здорового образа жизни это необ­ходимо. Есть еще русская баня, расположенная в отдельном доме. Там тоже имеются гостиная и небольшой бассейн.

— Что из себя представляет первый этаж?

— Первый этаж — парадный, с большим холлом?гостиной. Обратите внимание на пол, часть которого стеклянная. Это специальная «фишка» — стеклянный пол, он же одновременно является потолком в бассейне. Когда внизу включен свет, то сверху видно все, что там происходит. Это мы нафантазировали вместе с дизайнером! Здесь же находится столовая, где проходят все наши трапезы.

— Как появился такой необычный потолок в холле?

— Потолок сделал мой поклонник художник Владимир Глотов. Я его вдохновила — в доме имеются три его работы: в холле, спальне и музыкальной комнате. Он преимущественно пишет картины, на стенах раньше не рисовал. Но ради меня решил немножко изменить свое амплуа. Я поставила задачу: сказала, что хотела бы видеть в каждом помещении. Владимир сначала нарисовал эскизы, причем угодил мне не с первого раза. Но, так или иначе, попал в цель. Рисунок в холле на потолке — это мысль о вечном. Здесь изображен знак бесконечности. Кстати, орна­мент перекликается с деревянной резьбой на стенах, что смотрится очень органично.

В музыкальной комнате он нарисовал картину, которую я назвала «Музыка, ведущая к храму». Я высказала пожелание, чтобы роспись была музыкальной и одухотворяющей, а он придумал сюжет. На стенах в этой же комнате — ноты, причем непростые. Это ноты моей песни «Если не ты», которая была хитом именно в тот момент, когда завершалась отделка дома. Здесь я иногда музицирую и пою для гостей. Раньше тут стоял рояль, но сейчас его забрали на настройку.

Итак, слева от гостиной расположена музыкальная комната, а справа кинозал, где мы часто смотрим фильмы. Помимо телевизора здесь имеется большой проекционный экран, который опускается с потолка. Уста­новлена развернутая акустическая система на девять колонок. Есть специальные затемняющие шторы. Словом, полноценный кинотеатр в домашних условиях!

— Что из себя представляет второй этаж?

— Дом устроен секционно, чтобы никто друг другу не мешал. На втором этаже справа детские апартаменты, здесь живет моя шестилетняя дочь Даниэлла с няней. Это абсолютно самодостаточное пространство, где есть все. В одной комнате спальня с детской кроваткой и большой кро­ватью на вырост, во второй — игровая и спальня няни. Кроме того, имеются гардеробная и ванная комнаты.

Слева хозяйские апартаменты, где расположены моя спальня, гардеробная и любимая «янтарная комната». Так я называю ванную, которая выложена натуральным янтарем, привезенным из Италии.

Между детскими и хозяйскими апартаментами есть дополнительная гостиная: если в доме много людей, здесь можно уединиться и спокойно поговорить. Скажем так: на первом этаже у нас большая гостиная, а здесь — малая. В этой же секции находится и кабинет, в котором я работаю.

— Третий этаж, как я понимаю, гостевой?

— Да, здесь аналогичная планировка: также имеются два апартамента с четырьмя спальнями, одна из которых спальня-кабинет. Правда, он тут временно. Я хочу переоборудовать его под танцевальный зал, чтобы заниматься дома. Между апартаментами — зона отдыха с бильярдной.

— В доме много картин. Они имеют свою историю или покупались спонтанно?

— Да, картины у нас непростые. Художник, который их создает, заряжает свои работы определенным энергетическим посылом — они очищают ауру дома. Их автор — наш близкий человек. И то, что эти картины обладают особой энергетикой, уже проверено временем. Могу рассказать такой случай. Однажды в нашей семье произошло несчастье, был тяжелый период. Можно верить в Бога, а можно в то, что существуют силы, которые мы не видим и не чувствуем, но которые воздействуют на нас. И вот под одной из картин мистиче­ским образом появились жуки-скарабеи. А они не водятся в жилых помещениях, и тем более зимой! По примете эти насекомые приносят счастье и добро. Домработница их убирала, а на следующий день они там появлялись вновь. Таким образом негатив, который был в семье, уходил. И си­туация быстро выправилась. Жуков мы с дочкой решили не выбрасывать, а сохранили их в красивой египет­ской коробочке как амулетики. А еще у нас живет домовой.

— Да ладно!

— Да, и он с нами общается — перестукиванием, перескрипыванием, похрюкиванием… В общем, разными звуками. И мы с дочкой видели его в полусне. Он не приснился, а именно привиделся нам. Есть период, когда человек еще не спит, но уже и не бодр­ствует. Вот в таком состоянии домовой и позволил себя увидеть. Это был мужичок метрового роста, с бородкой, в маленькой шапочке. И я поняла, что он добрый. Но все равно посоветовалась с одной своей знакомой — экстрасенсом. Она мне подтвердила, что у нас действительно есть домовой. Периодически его нужно задабри­вать, для этого лучше наливать на ночь молочко, как кошке, или класть сахарок на подоконник (на утро сахара не будет — проверяли!).

Наш прораб с Западной Украины, который во время строительства жил в малом доме, тоже подкармливал домового, причем независимо от нас — мы ничего ему не говорили. То есть человек сам понял, что здесь есть какая-то невидимая сущность.

— Как вы думаете, какую роль домовой играет в вашем доме?

— Я думаю, мы с ним договорились, что он будет охранять наше жилище. Кстати, на этом месте раньше был другой дом — мы купили участок со старой постройкой советского дачного типа. И предположили, что домовой переселился к нам из нее. Он постоянно дает о себе знать. Когда остаешься один и в доме тишина, выключен телевизор, то домового хорошо слышно. Недавно ко мне приезжал стилист-парикмахер. Дома никого, кроме меня и его, не было. И он мне говорит: «Алена, в спальне точно кто-то есть!» А я так и отвечаю: «Это всего лишь домовой, не переживай». И няня, которая встает рано, тоже часто говорит мне: «Мне немного не по себе. Я глажу, и такое ощущение, что кто-то в тапочках рядом ходит».

Наш домовой не делает больших неприятностей, но шкодит, чтобы напомнить о себе и чтобы мы не зазнавались. Может, например, перевернуть стул. Самое неприятное, что он натворил, — уронил мою любимую вазу. Теперь у нее откололся краешек.

Говорят, кошки видят домовых и дружат с ними. Поэтому у нас живут две кошки — в большом и малом доме. А во дворе собаки, которые также охраняют участок. Одна — немецкая овчарка — лучше любой сигнализации. Если кто-то будет лезть через забор, то она знает, что делать: атакует всегда первая! Вторая — стаффордширский терьер, очень хорошо прыгает. Оба пса дружат между собой и взаимодополняют друг друга. Одна прыгать не может, но запросто уложит на землю, а другая готова и прыгнуть, и вцепиться намертво. Мы их взяли щенками и воспитывали в специальной школе — сначала на послушание, а потом на охранные функции.

— Обычно у женщины самое любимое место в доме кухня или ванная. А у вас?

— Мое любимое место — это апартаменты со спальней и «янтарной комнатой». Кухню я не люблю.

— Довольны ли вы тем, что получилось в итоге?

— Дом — это отражение его хо­зяина. Здесь есть практически все, что я хотела. Постороннему взгляду не видно, а хозяйка всегда замечает, что не так! Но со временем возникают новые идеи и мысли, которых на момент строительства не было. Нет предела совершенству — реализую задумки в следующем доме!

— Наш журнал называется «Современный дом». Что в вашем понимании значат эти слова?

— Сейчас модно говорить, что современный дом — это умный дом, но я противница господства техники, когда все по хлопку включается, по щелчку закрывается. Это лишнее! Конечно, могут быть новые решения, но без фанатизма! Дом не должен быть микроволновой печью с кнопочками или запрограммированной машиной. Это живой организм. К тому же при строительстве моего жилища была заложена вся необходимая проводка с запасом на будущее, чтобы потом, при появлении каких-то потребностей, можно было их реализовать. В стенах все провода есть. Однако делать дом-компьютер я бы не стала. 

— Как бы вы сами определили стиль вашего дома?

— Внешний вид — французское шато, внутренний интерьер — ар-деко. Этот стиль выражен в ограниченной палитре цвета и выборе мебели (она у нас двух цветов — белая и венге). Все строгое, никаких наворотов. Каждый выбирает стиль по своему вкусу. Я бы никогда не смогла жить в доме, оформленном, например, в старокупеческом стиле. Некоторые любят ампир с его помпезностью или барокко с золоченой, громоздкой под старину мебелью. А я — нет. Я современный человек, хотя и не настолько, чтобы сидеть на алюминии. Хай-тек — тоже не мое, это совершенно не уютно. Ар-деко — вот золотая середина между массивно-тяжелой классикой, местами вульгарной, с завитушками, лепниной и холодным, бездушным хай-теком.

— Вы сказали, что дом — это отражение его хозяина. В каких чертах семейное гнездо самовыражает вас?

— Это как одежда, которую человек носит. Например, я никогда не надену платье с рюшечками или бантиками. Скорее, выйду в классическом, строгом и стильном костюме. Так и в доме: нет никакой лепнины, вензелей… В то же время это не минимализм. Я позволила себе его украсить, но сдержанно. Ведь жилье — это визитная карточка человека. Приходя в дом, люди многое понимают о его хозяине по интерьеру.

— Построив такой грандиозный коттедж, какими рекомендациями или советами по строительству вы могли бы поделиться с нашими читателями?

— Главное — полагаться на свой вкус и делать все под себя, а не под какую-то абстракцию. Дом — как одежда. Один пиджак тебе подходит, в том числе по размеру. Другой на манекене смотрится хорошо, а на тебе — ужасно. Так же и с домом. Поэтому в обустройство своего жилища надо вкладывать больше личного, а не ориентироваться только на дизайнеров или красивую картинку в журнале. Если не хватает знаний, то можно посоветоваться с профессионалами. Но главное, побольше смотреть по сторонам, наблюдать и перенимать какие-то детали. Я черпала идеи не столько в журналах, сколько в интерьерах домов в других странах — во Франции, Испа­нии, Италии, — поскольку много жила за рубежом. И реализовала их здесь.

— Какое место дом занимает в вашей жизни?

— Для меня это основа. Место, где я могу быть сама собой. Все люди так или иначе примеряют по жизни разные маски, играют роли. Поэтому дом для меня — это мой мир, где я могу быть естественной, без маски и грима, такой, какая есть. 

Алёна Дымова

Фото Александр Степанов