Цветущее небо артишоков
В Москве, где мы встретились, Клер Баслер представила свою выставку «Сила природы». Живописные цветочно-растительные полотна в ней причудливым образом сочетаются с предметами русского декоративно-прикладного искусства. «Мне хотелось рисовать с самого детства, и вот уже сорок лет, как я художник, — рассказывает Клер. — Всю жизнь я живу исключительно живописью и работать привыкла без выходных».
Клер родилась в Сен-Манде, благополучном пригороде французской столицы. В возрасте 17 лет юная художница поступила в парижскую школу изящных искусств, но проучилась там всего три месяца. «Я бросила учебу, потому что ошиблась эпохой», — вспоминает она. «Дело было в конце 1970-х, тогда молодые художники только и делали, что протестовали. Живопись в тот момент стала политическим актом, мне же хотелось просто творить».
Еще будучи ребенком, Клер побывала в папском дворце в Авиньоне, и там ее особенно впечатлили стены в одной из комнат: «Они были выкрашены в необыкновенный синий цвет. Я была изумлена». Другое яркое воспоминание той поры — летние каникулы в лагере скаутов. «Я ненавидела скаутов и все, что с ними связано, но однажды мы отправились в поход, и там, на природе обнаружили цветущее поле артишоков. Их небесно-голубые сердцевинки смотрели прямо в небо, словно были его отражением.
И это цветочное «небо» из артишоков выглядело фантастически».
В своих полотнах художница и теперь часто возвращается именно к небесным оттенкам, а цветы артишоков ее излюбленный персонаж. «С годами меня окончательно одолела необходимость быть свободной и показывать красоту во что бы то ни стало», — признается она.
Но собственная мастерская у Клер появилась не сразу. «В юности мне казалось, что мастерская — это такая совершенно ненужная роскошь, и что писать картины можно всюду. Это тоже правда, ведь когда тобой владеет желание писать, начинаешь привыкать творить в любых условиях, особенно когда ты мать троих детей».
За всю свою жизнь художница переезжала несколько раз, и с каждым новым жизненным пространством в ее творчестве наступал новый этап.
«Сначала у меня появился небольшой сад, в котором я стала наблюдать за природой и писать ее, — рассказывает она. — Потом мы с семьей переехали в бывшее здание завода в парижском пригороде Монтрей. Там у меня была большая комната и много дневного света. Тогда мне впервые захотелось купить мольберт, хотя я долго обходилась без него».
В 2009 году, когда дети выросли, Клер решила стать ближе к природе и уехала из индустриальных окрестностей французской столицы. «Я присмотрела дом в Бургундии, в департаменте Йонн. У этого здания был сильный характер, это бывший монастырь, в котором раньше находилась школа. Дом был окружен прекрасным садом, и вся бургундская природа выглядела очень ярко. Именно тогда моя живопись начала становиться ближе к природе».
Именно в Бургундии художница познакомилась со своим будущим мужем Пьером, вместе они переехали еще дальше, вглубь Франции и обосновались в заброшенном историческом замке в регионе Овернь, в 45 километрах от Виши.
Шато де Бовуар
О самом замке его нынешним собственникам известно не так много: фундамент был заложен в ХIII веке, а самого первого владельца имения звали сеньор Блан Ле Лу. То были времена феодальной раздробленности, когда Франция состояла из отдельных государств, и между феодалами шла постоянная война. Замок передавался из поколения в поколение, им владели разные семьи, пока в ХVIII веке он не оказался заброшенным. И лишь в конце ХIХ века один богатый нотариус из Прованса купил поместье. Именно он обнаружил на его территории месторождение белой глины и начал промышленную разработку.
В ХХ веке производство глины обанкротилось, и тогда историческое здание замка вместе с карьером и земельным участком в 250 гектаров купила крупная компания по переработке минералов. Сначала в замке располагался ее офис, но вскоре стало ясно, что это слишком далеко от места добычи, и тогда офис перенесли ближе к карьеру, а сам замок пришлось закрыть. Так он и стоял сорок лет, пока Клер с мужем не купили поместье.
«Сад зарос сорняками, а состояние построек было плачевным, особенно крыша, — вспоминает художница. — Но в Шато де Бовуар мы разглядели большой потенциал: участок в 32 гектара и прекрасные деревья в саду — было, где развернуться».
В замке есть средневековые постройки, но в целом он не является памятником архитектуры, внесенным в особый реестр, что оставляет владельцам достаточно свободы действий в плане реставрации. С другой стороны, сам регион Овернь по французским меркам находится далеко от всего, и доставить туда материалы для ремонта бывает непросто. «Список «подвигов» у нас очень длинный, — признается Клер. — И, честно говоря, крышу мы чиним до сих пор!»
В самый первый год новым владельцам замка было особенно сложно — стены продолжали рушиться. Замок построен из песчаника, в его главной башне была огромная брешь, которая только увеличивалась… «Поначалу мы рассчитывали на помощь фонда поддержки памятников истории, но уже в процессе выяснилось, что субсидии положены лишь на реставрацию самых древних частей постройки, да и размер выплат небольшой, — поясняет художница. — При этом нужно было бы пользоваться исключительно услугами предприятий, рекомендованных государством, на это ушли бы долгие годы. Так что мы предпочли реставрировать замок сами и за собственные средства».
Между внутренним и внешним миром нет границ
До встречи с художницей Пьер был воспитателем в детском саду. «Это очень талантливый человек, который все умеет делать руками, — рассказывает Клер про мужа. — В юности он сам построил яхту, а теперь ушел с работы, так как ему было необходимо свое дело. Я собиралась купить для нас небольшой дом, а он ответил: «В маленьком пространстве ты не сможешь творить дальше», и оказался прав.
Мы начали жить вместе в 2010 году, а еще через год купили исторический замок Шато де Бовуар. Я и представить себе не могла, как много этот замок привнесет в мою работу.
Что было забавно, агент по недвижимости сначала не поверила нам, — вспоминает Клер. — Потому что мы сразу сказали «покупаем», а потом отменили следующую встречу. Позже пришлось пригласить ее на обед, и тогда она поняла, что мы действительно серьезные покупатели».
По словам Клер, стоимость покупки шато оказалась сравнима со стоимостью двухкомнатной квартиры в центре Парижа: «Продали все, что у нас было, на недостающую сумму взяли кредит. Это был весьма рискованный маневр, — признается она. — Мы выбрали именно этот замок, поскольку в его оранжерее можно было сразу жить. Там я устроила мастерскую и начала работать сразу же, как только мы переехали».
Сначала работали каждый сам по себе: Клер — над живописью и садом, Пьер — над благоустройством замка. Мастер на все руки, он провел в замок воду, электричество, отопление в жилую часть, переложил крышу и укрепил фундамент.
Но в какой-то момент паре все же пришлось привлекать помощников. «Именно благодаря жизни в замке и вдохновению, которое дает окружающая нас природа, моя карьера пошла в гору, появились новые финансовые возможности, и мы смогли позволить себе обратиться за помощью, — замечает художница. — Присутствие Пьера в моей жизни очень помогает в живописи, приходится постоянно создавать что-то новое, браться за разнообразные проекты. И благодаря ему все это стало получаться. Все, что связано с повседневной жизнью, неотделимо от творческого процесса, так что между внутренним и внешним миром для меня нет границ. Мое творчество растет и крепнет благодаря замку и вместе с ним».
В плане творчества Клер, похоже, не останавливалась никогда. Единственный момент, в который ей пришлось сделать паузу, — две зимних недели, когда в регионе похолодало до -15 оС, а отопления в замке еще не было. «Овернь — очень холодный регион, зимой температура обычно опускается до -10 оС, иногда до -20. Не так, конечно, холодно, как в России, — объясняет Клер. — Но в ту зиму находиться в мастерской было попросту невозможно. И тогда я впервые расписала стены в комнате». Сейчас десять комнат замка украшены растительно-цветочными фресками работы Клер.
«Раньше я думала, что мастерской моей мечты у меня никогда не будет, но именно таким местом для меня стал наш замок. В нем у меня сразу две мастерских, в которых я работаю над разными проектами. Ведь работы теперь так много, что одной было бы недостаточно!»
Комфорт нам по-прежнему незнаком
Художница шутит, что ремонт и реставрацию замка закончить попросту невозможно. Этот процесс длится уже семь лет. Полного завершения капитальных работ придется ждать еще как минимум год, и это настоящее жизненное испытание. Но главные этапы пройдены, этим летом хозяева шато впервые начали принимать гостей.
На вопрос «Чего вам больше всего не хватает?», Клер с раскатистым смехом отвечает: «Отопления. Мы постоянно мерзнем! В нашей спальне отопления нет совсем, мы спим на подогреваемом матрасе и до ванной комнаты передвигаемся перебежками!»
Замок частично отапливается с помощью дровяной печи, в некоторые комнаты проведено котельное отопление, но изоляция стен все еще не очень хорошая. Всего в доме 15 спален, но жить можно еще не во всех, и ванных комнат тоже пока не хватает. Так что жить в замке по-прежнему не слишком комфортно.
В Шато де Бовуар самый обыкновенный быт наполняется приключениями. Выйти за покупками целое дело: ближайший супермаркет в городке, в 20 километрах езды, аптека и врач — тоже. «Кстати, ваша русская «Нива» — отличная машина для деревенских дорог», — замечает художница. Жизнь вдали от цивилизации ее не пугает. «Это был осознанный выбор. Мы с Пьером знали, на что идем».
С высоты главной башни замка открывается панорамный вид на окрестности — леса, поля, ближайшая деревенька, карьер, где добыча белой глины продолжается по сей день, и больше ничего. «Здесь можно было бы построить террасу, — говорит Клер. — Правда, пока у нас совсем нет времени, чтобы просто посидеть снаружи, наслаждаясь пейзажем».
ТЕКСТ: РУСИНА ШИХАТОВА ФОТО: СТЕФАН БЛЕН СТИЛИСТ: ЛУИ ФАРЖОН-БАсЛЕР
