В мае 2018 года открылся после реставрации Дворец Петра III в Ораниенбауме. На торжественной церемонии открытия генеральный директор ГМЗ «Петергоф» Елена Кальницкая отметила, что «эта постройка одного из самых петербургских архитекторов Антонио Ринальди. Это его первая постройка. Именно здесь появился уникальный мотив архитектурного орнамента, который мировая культура знает как «цветок Ринальди». Отсюда и началось русское рококо — такой кратковременный, тонкий, изящный стиль».
В Верхнем парке Ораниенбаума, на живописном берегу реки Карасты, до впадения ее в Нижний пруд, стоит небольшой двухэтажный дом — дворец Петра III. Скромные размеры и весьма сдержанная наружная отделка здания объясняются его первоначальным назначением: когда-то этот дворец входил в число построек крепости Петерштадт — фортификационного сооружения, возведенного по воле великого князя Петра Федоровича (будущего российского императора Петра III) на территории летней резиденции великокняжеского двора.
Земляная крепость, сооруженная в 1756 году и названная по имени наследника престола, первоначально представляла собой уменьшенный вариант укрепления бастионного типа. Внутри ограды были построены комендантский дом и арсенал, а у въезда в крепость каменные ворота. Эта постройка сохранилась до сих пор. Дата «1757», которая вырезана на металлическом флюгере, венчающем шпиль надвратной башенки, напоминает о том раннем периоде в истории Петерштадта, когда периметр пятибастионной крепости составлял не более 100 саженей (213 м). Но вскоре великий князь взялся за кардинальную перестройку своего «города», точнее, он поручил военному инженеру Михаилу Деденеву «построить в Ораниенбауме крепость большей величины». В течение 1759–1762 годов на месте срытых бастионов и куртин земляной крепости 1756 года появились новые постройки, а внешние оборонительные укрепления выдвинулись далеко вперед, образовав в плане четырнадцатиконечную звезду. Бастионы крепости были насыпными, или «полными». Их незначительные размеры не позволяли использовать внутреннее пространство, и только под юго-западным бастионом был устроен кирпичный погреб для хранения «денежной казны». W-образные в плане куртины, примыкающие к северо-западному бастиону, представляли собой каменные казематы — одноэтажные сводчатые помещения, служившие для складов и оборонительных целей. Территория внутри Петерштадта была плотно застроена. Помимо сохранившихся от прежней крепости комендантского дома и ворот, здесь появились деревянные жилые дома «для придворных» и высших офицеров, лютеранская кирха, четыре корпуса для хранения оружия и военной амуниции, казармы, каменное здание гауптвахты и, наконец, двухэтажный дворец для великого князя.
Дворец строился в 1759–1762 годах по проекту архитектора Антонио Ринальди. Перед зодчим стояла непростая задача: разместить здание во внутреннем углу крепости на тесном пространстве, ограниченном прямы-ми участками куртин, примыкавших к юго-западному бастиону. Ринальди нашел блестящее решение. Чтобы использовать заданный участок с максимальной выгодой, он вписал в него квадратное в плане здание, но «вырезал» по дуге один из углов и превратил образованную таким образом пятую стену в главный фасад, сориентированный по оси Петерштадта.
Контракт на строительство «каменного о двух апартаментах доми-ка» подписали ярославские крестьяне Дмитрий Головка и Василий Зотиков. Работы велись под надзором подмастерья Эрика Гампуса, при участии каменных дел мастера Микеле Кьезы и были закончены вчерне к августу 1759 года. Все каменотесные работы выполнил устюжский крестьянин Никита Угловский. До исхода лета на доме были поставлены стропила и сделана кровля. Весной следующего года для отделочных работ во «вновь построенном каменном домике» были откомандированы резчики Канцелярии от строений: Дмитрий Михайлов,
Павел Дурноглазов, Дмитрий Иванов и Семен Фирсов. Одновременно начались штукатурные и лепные работы. В апреле мастер Яган (Иоганн) Штамант получил аванс «за исправление лепной работы в Ораниембоме в каменном домике что в крепости». На сестрорецких заводах было изготовлено 13 фигурных решеток для балкона и окон второго этажа. Во дворце устраивались печи и камины.
Несмотря на нетерпение великого князя и достаточно скромные размеры его нового жилища, отделка крепостного дворца заняла больше двух лет. В сравнении с внешним обликом здания, достаточно лаконичным, его внутреннее убранство отличалось изысканным богатством и многообразием. Шесть парадных комнат верхнего этажа были декорированы разноцветными штофами, наборными паркетами, лепкой и живописью. Особенно замечательны были двери, стенные панели и откосы, сплошь покрытые лаковыми росписями в китайском вкусе. Исполнителем их являлся «лакирных дел» мастер Федор Власов, известный своими работами в Петербурге и загородных резиденциях. Стены большого зала по желанию Петра III были убраны полотнами западноевропейских мастеров XVII–XVIII веков, размещенными по принципу «шпалерной развески». По словам академика Якоба Штелина, «этот государь вообще очень ценил хорошие картины, и будучи еще великим князем, уже собрал превосходную коллекцию и основал в Ораниенбауме большую картинную галерею». «Позднее, когда он стал императором, — продолжает Штелин, — я должен был устроить ему… в крепостном дворце картинный зал». Сам Штелин, вероятно, наметил план размещения картин, а практической работой по созданию шпалерной развески во дворце Петра III занимался придворный реставратор и хранитель императорских коллекций живописи художник Лукас Конрад Пфандцельт. Отделка зала была закончена летом 1762 года. 24 июня здесь был дан «малый стол» на 16 персон: Петр и его фаворитка графиня Елизавета Воронцова безмятежно обедали в кругу приближенных. И никто из присутствовавших не мог предвидеть, что через четыре дня император будет свергнут с престола, а еще через неделю трагически погибнет в Ропше…
Трудно сказать, в каком виде дворец Петра III сохранился бы до нашего времени (и сохранился ли вообще!), если бы в начале 1870-х годов по инициативе владевшей тогда Ораниенбаумом великой княгини Елены Павловны здесь не начались восстановительные работы. К этому времени в помещениях первого и второго этажей не было ни полов, ни дверей, ни оконных рам. «Потолочные» балки требовали пересмотра и замены негодных, лепные потолки нуждались в возобновлении «как ненадежные». От прежних времен сохранились «попорченные» мраморные бюсты в нишах по сторонам главного входа да тринадцать железных «фигурчатых» решеток у окон и дверей.
Поэтапное возрождение дворца — от противоаварийных мер до работ по возобновлению утраченной художественной отделки — проходило под руководством архитекторов Георга-Генриха (Егора Андреевича) Прейса и его сына Константина, с привлечением известных в столице мастеров и подрядчиков. Ремонт, потребовавший огромных средств, с небольшим перерывом длился больше полутора десятилетий, до 1888 года. В «биографии» дворца Петра III эта страница является второй по значимости, вслед за историей его создания.
Одной из сложнейших задач, решенных в 1870–1880-х годах, было возрождение оригинальных лепных композиций, созданных по рисункам Антонио Ринальди для декорации плафонов и каминов в помещениях второго этажа. Новые скульптурные украшения отливались в формах, изготовленных мастерами-лепщиками Александром Дылевым и Иваном Балиным по уцелевшим во дворце произведениям XVIII века. Перед этим недостающие элементы пластического декора «в том же стиле рококо» лепил из глины художник Адам Эриксон. Постановкой вновь отлитых из гипса орнаментальных деталей на место занимался мастер Иван Дылев, а художник Сергей Садиков выполнял «декоративную раскраску потолков и карнизов разными тонами».
Не меньше усилий и таланта по-требовалось при воссоздании резных дверей и панелей с росписями «в китайском вкусе». Как и лепные композиции, они были скопированы с уцелевших образцов первоначального убранства дворца. Однако несколько поколений исследователей и музейных сотрудников были искренне убеждены в том, что лаковые росписи во дворце Петра III — наименее пострадавшая и без искажений дошедшая до нас часть художественной отделки XVIII века. Не есть ли это лучшее признание и доказательство того, что мастера, работавшие в последней четверти XIX века, с блеском выполнили свою задачу?
Декоративные росписи во дворце Петра III представляют собой яркий образец шинуазри (от фр. chinoiserie), или в дословном переводе «китайщины» — стилевого направления в европейском искусстве нового времени, для которого характерно использование мотивов и изобразительных приемов китайского искусства. Родившийся во Франции стиль рококо с его тягой ко всему необычному и экзотическому явился благодатной почвой для развития шинуазри. В России, начиная с петровских времен, китайская тема проявлялась в различных видах искусства. К середине XVIII столетия русские мастера-декораторы, познакомившиеся с экспортными образцами китайского искусства и европейскими произведениями шинуазри, вполне освоили приемы работы «в китайском вкусе». Росписи во дворце Петра III, выполненные по темно-зеленому или красно-коричневому фону, включают разнообразные картины, подражающие старой китайской живописи. Многоярусные пагоды и павильоны с островерхими крышами, причудливо изогнутые деревья и цветы, скалы и речки с горбатыми мостиками представляют мир, населенный крошечными людьми в пестрых одеждах, которые трудятся или отдыхают в садах, удят рыбу, катаются на лодочках или неспешно прогуливаются с зонтиками. Всего во дворце Петра III больше двухсот миниатюрных композиций, созданных фантазией художников. Содержание каждого отдельного изображения обусловлено его местоположением. Например, на дверях и вертикальных откосах дверных и оконных проемов можно увидеть жанровые сценки. На верхних горизонтальных откосах изображены фантастические птицы, крылатые жуки, стрекозы, бабочки, на панелях — архитектурные пейзажи, как правило безлюдные. Все свободное место занимает орнамент. Живописные изображения выполнены в сложной технике с использованием фактурной присыпки, делающей их еще разнообразнее и богаче. Не менее виртуозно, чем росписи, сделаны обрамляющие их резные украшения, в затейливом рисунке которых сочетаются элементы рокайльного орнамента с растительными мотивами. Изготовлением резных дверей, откосов и панелей для комнат ораниенбаумского дворца Петра III занимался резчик Соломон Гиршович (Григорьевич) Волковысский. Имя декоратора, расписавшего в 1880-х годах дверные полотнища и панели в трех интерьерах дворца Петра III (в Зале, Кабинете и Спальне), доподлинно неизвестно. Но косвенные свидетельства, которыми мы располагаем, дают основание считать наиболее вероятным исполнителем этих росписей художника Сергея Ивановича Садикова, заслужившего широкое признание своими работами во дворцах Петербурга и пригородов.
Для оформления стен в трех помещениях дворца в 1880-х годах были написаны большие панно и десюдепорты на холсте. Эту работу выполнил начинающий немецкий художник Ганс Шмидт, обучавшийся тогда в Великогерцогской школе искусств в Веймаре. Для Зала художник написал полотна аллегорического содержания, в декорации Спальни господствовали пасторальные мотивы, а в Кабинете были представлены сцены охоты.
В 1884 году первые картины Шмидта прибыли из Веймара в Санкт-Петербург. В 1887 году четыре десятка разноформатных полотен заняли свои места на стенах интерьеров дворца Петра III.
Прообразами для большинства композиций послужили произведения французских художников XVIII века. Так, композиция полотна в Спальне является зеркальным повторением картины Франсуа Буше «Прелести сельской жизни» (Les charmes de la vie champêtre, 1735). В основе панно, ранее помещавшихся на стенах Зала, были гравированные рисунки Буше, представляющие аллегории различных видов поэзии — сатирической, эпической, лирической и пасторальной. Тот же мастер создал десятки композиций с изображением путти, олицетворяющих различные времена года и виды искусства. Эти произведения разошлись повсюду в виде гравюр. Некоторые из них, очевидно, использовал Шмидт в работе над десюдепортами для Зала и Спальни ораниенбаумского дворца. Сцены охоты для оформления Кабинета художник написал в достаточно реалистичной манере. Однако намеренная театральность поз, как и костюмы изображенных персонажей, заметно отстоят от реалий последней четверти XIX века. В этом нет ничего удивительного, поскольку и в этом случае Шмидт опирался на известные образцы XVIII века. Например, одно из больших панно повторяет композицию шпалеры из цикла «Королевские охоты», созданного по картонам Жана-Батиста Удри для французского короля Людовика XV.
В 2016–2017 годах дворец Петра III — объект культурного наследия с 250-летней историей — пережил масштабную реставрацию. Работы, сопоставимые с нынешними по объему и сложности, не проводились в здании с 1950-х годов. Тогда после комплексной реставрации фасадов и интерьеров дворца в его стенах была открыта выставка «Декоративное искусство Китая».
В начале 1960-х годов она уступила место новой экспозиции, авторы которой попытались воссоздать исторический облик дворцовых интерьеров, ориентируясь на тот непродолжительный период, когда хозяином дворца являлся Петр III. На современном этапе помимо решения насущных вопросов, связанных с дальнейшим сохранением памятника, стояла задача реновации музейной экспозиции на основании накопленных знаний и переосмысления некоторых оценок и представлений, сформировавшихся в ранний период «музейной» биографии дворца Петра III. В результате совместной работы сотрудников музея и реставраторов в интерьеры возвратились подлинные элементы отделки XIX века, сохранившиеся, но скрытые до сих пор не только от широкого зрителя, но и большинства специалистов. Комнаты дворца приобрели облик, приближенный к их состоянию в конце XIX века, то есть ко времени завершения восстановительных работ, проводившихся под руководством Георга-Генриха и Константина Прейсов. Возвращена историческая декоративная окраска потолков и стен. В отделке двух помещений вновь появились жи-вописные панно Ганса Шмидта, пролежавшие в музейных фондах больше 60 лет. Вместе с тем, в Картинном зале бережно сохраняется шпалерная развеска живописи, воссозданная советскими реставраторами в начале 1960-х годов. Шестьдесят представленных здесь картин возвратились на свои места после очередной реставрации.
В отделке Зала использованы живописные произведения итальянской, голландской, фламандской и немецкой школ XVII–XVIII веков: портреты, натюрморты, пейзажи, жанровые сцены, композиции на мифологические и библейские темы. Разделенные лишь узкими посеребренными рамками, они сплошь закрывают стены от панелей до верхнего карниза. Несмотря на кажущуюся простоту, такой способ декорировки требовал от создателей особых профессиональных навыков и тонкого художественного вкуса. Шпалерная развеска не предполагала возможности перемещать картины, поэтому место каждого произведения тщательно продумывалось. Подлинную ценность представляло не отдельно взятое полотно, а то общее впечатление, достигнутое при умелом сопоставлении картин, которые могли различаться по размерам, жанрам, уровню профессионального мастерства живописцев и их принадлежнос-ти к национальным художественным школам. Первоначальная шпалерная развеска в зале дворца, созданная по воле Петра III, была разрушена во второй половине XVIII века. Основанием для проектирования и подбора живописных произведений в ХХ веке послужили схемы развески картин, выполненные Якобом Штелином в 1760-х годах.
Дворец Петра III в Ораниенбауме — уникальный памятник истории и культуры, созданный творческим гением и трудом мастеров XVIII и XIX столетий. Сегодня, кроме того, он является свидетельством высокого профессионализма советских реставраторов ХХ века и их преемников, российских специалистов ХХI столетия.
ТЕКСТ: МАРИНА ПАВЛОВА ФОТО: ПРЕСС-СЛУЖБА ГМЗ «ПЕТЕРГОФ»
